Как война меняет людей: рассказывает психотерапевт Пилип Духлий

Журналист Дмитрий Сливной пообщался с директором инжиниринговой школы, психотерапевтом Пилипом Духлием, присоединившимся к рядам ВСУ. Он рассказал, как в начале войны происходила подготовка мобилизованных, что чувствовал, когда впервые попал в зону боевых действий и как психологически вернуться в гражданскую жизнь. О том, как война меняет людей — военных и гражданских — смотрите в материале "Ранку Вдома".

— Расскажите, как вы присоединились к рядам ВСУ.

— 25 февраля я вывез на Западную Украину детей и близких. 28-го пошел в местный военкомат, меня сразу забрали. Знакомые привезли необходимые вещи, в тот же день я уехал в учебную часть.

— Как в начале войны происходила подготовка мобилизованных?

— Все было в спешке. В моей учебной части тренировали разведчиков. Я должен был быть оператором РЛС в составе разведгруппы. Подготовки было мало, потому что людей много, а инструкторов не хватало. Мы даже не успели пострелять на полигоне. Через две недели нас распределили по военным бригадам, еще две недели мы учились с ними. На их полигоне я присоединился к обслуживанию миномета. Однако из-за проблем со спиной меня перевели к связным. Тогда мы попали на Донецкое направление прямо на фронт.

— Какие были эмоции?

— Мы заехали автобусами в зону боевых, даже еще не добрались до своих позиций, а нас обстреляли из миномета. В тот момент мы были совсем зеленые, больше половины не служили. Автобус загорелся, четверо ребят сгорели заживо, еще один погиб от ранений. В первый же день мы потеряли треть подразделения. Было ужасно. Слышали выходы, слышали приходы. Многие ребята получили контузии. Один едва разговаривает сейчас.

— Какие последствия замечали по возвращении с фронта? Как человек меняется после войны?

— Был период адаптации 2-4 недели. Возвращаться к мирной жизни сложно. Очень раздражали открытые рестораны, кафе. Мне понадобилось около месяца, чтобы понять, что я уже гражданский и стать им. Все говорят, что я отдалился, стал отстраненным, держу дистанцию. Мне теперь труднее сближаться с людьми, потому что есть подсознательное опасение, что завтра этого человека может не быть. Срабатывает защитный механизм.

— Почему некоторые возвращаются на фронт после выздоровления от ранений?

— У нас таких не было. После ранений и я, и другие ребята не горели желанием возвращаться. У нас была бригада, набранная полностью из гражданских специальностей: водители, маляры, штукатуры, охранники, юристы, электрики и я — директор школы.

— Что происходит с психикой гражданских людей во время войны?

— Большой объем стресса, переживаний, может быть ПТСР. Может зашкаливать уровень агрессии, которую трудно куда-то направить, потому что врага же не видно. Мои клиенты тему войны на сеансах почти не поднимают. Мы больше о личном говорим, об отношениях, переживаниях.

— Расскажите о большом проекте, который вы сейчас пытаетесь реализовать, касающийся детей, оставшихся без родителей.

— Еще на фронте я задумался над открытием школы для детей, чьи родители погибли из-за войны. Мы сейчас ищем землю, потом будут переговоры со спонсорами. Это будет школа с проживанием, но не интернат — на каникулы дети будут возвращаться домой. Будет какая-то часть детей, у которых есть родители. Их финансирование покроет наши расходы на коммунальные, зарплаты преподавателям и прочее.

— Будут ли каким-либо образом привлечены государственные органы власти?

— Скорее всего, местные органы, потому что они выделяют землю. Все еще в процессе, мы не знаем, с кем договоримся. Школа будет на Западной Украине. Мы уже ездили и смотрели варианты участков.

— Что тяжелее всего в работе с ребенком, который пережил стресс из-за войны?

— Самое важное — это терпение у преподавателей и персонала. Ребенок, переживший стресс, требует много внимания и другого отношения. У него также могут быть проявления агрессии. Кроме терпения важна любовь, внимание, забота.

Читайте также: Как пережить потерю близких людей — советы психолога Натальи Подлесной