Возвращение из РФ украинских детей, эвакуация жителей юга и российские паспорта: интервью с вице-премьер-министром Ириной Верещук

Сколько украинских детей вывезли в Россию оккупанты и сколько удалось вернуть? Какими маршрутами люди с оккупированной части Херсонщины могут попасть на подконтрольную Украине территорию? Что ждет украинцев, получивших в оккупации российские паспорта? Эти вопросы в эфире марафона "Говорит Украина" телеканалов "Дом" и UA обсуждаем с вице-премьер-министром — министром по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Ириной Верещук.

Возвращение детей

— Как Министерству реинтеграции удается возвращать украинских детей, которых оккупанты принудительно вывезли в Россию?

— Это особенный процесс. Мы называем каждый раз это спецоперацией, потому что каждый раз — по-другому. Много деталей, много вызовов.

Как правило, это дети-сироты, которые потеряли своих родителей — или маму, или папу, или обоих, к сожалению — на этой страшной войне. Как правило, это дети из Мариуполя, из Донецкой и Луганской областей. И которые видели, как, к сожалению, снаряд попадал в маму. Мне девочка одна это рассказывала. Это страшные вещи — и психологически, и физически это тяжело даже взрослому человеку вытерпеть.

Но наши дети молодцы. Они ждали, что их вернут. Те, кто постарше, рассказывают, что им [оккупанты] предлагали подписать заявление, что мы согласны на то, что нас будут определять в семьи. Мы не идем на это. Мы не подписываем. Мы ждем, пока нас вернут.

Самая большая сложность в том, что мы не можем найти, где эти дети находятся в России.

И большое счастье, когда к нам обращаются — на "горячую линию" Минреинтеграции по телефону 15-48 или на мобильные телефоны, ко мне лично. Я еще раз прошу: обращайтесь по телефону 15-48 или ко мне во все мессенджеры, скажите, что вы знаете о детях, где они — и мы их вернем.

Мы обращаемся официальным письмом к российской стороне. Я лично пишу письмо на [уполномоченного по правам человека в РФ] госпожу Москалькову. Потом идет длинный процесс оформления опекунства. Или если есть, слава богу, живой один из родителей, или опекун едут туда. Это все где-то неделю занимает. Мы ищем деньги на билет, сопровождаем, обращаемся в Красный Крест, они нам чуть-чуть помогают, когда могут.

Но самая большая проблема — мы не можем найти детей. А, к сожалению, международные организации (такие, как ЮНИСЕФ или Красный Крест) не могут нам там помочь. Пока на территории России у нас нет международной организации, которая бы нам помогала. Я еще раз обращаюсь к представительствам международных организаций: пожалуйста, давайте делать эту работу вместе. Давайте спасать наших детей.

— Как реагирует уполномоченная по правам человека в России?

— Это деловой контакт. У нас всегда деловая переписка. Мы пишем письмо — они реагируют. Бывает по-разному. Но если мы указываем, что мы точно знаем, где находится ребенок, называем его ФИО, дату рождения, опекуна, которого мы готовы отправить, то процесс идет.

Вот 47 детей нам удалось уже вернуть. 

— То есть о части детей мы можем даже не знать?

— Смотрите, 240 тыс. детей — это дети, которые [находятся в России] в сопровождении родителей. То есть это не дети-сироты.

Если говорить о детях-сиротах или лишенных родительской опеки — это более 2 тыс. детей. По статистике по стоянию на 24 июля — 2161 ребенок. Это сироты, у которых нет родных или которые лишены родительской опеки.

А 240 тысяч — это тоже приблизительная цифра, но это те детки, у которых есть родители, которые могут выехать из России через границу и так далее. Как правило, понятно, где они находятся, мы понимаем, как помочь, чтобы они вернулись.

Поэтому мы сосредоточены на поиске и помощи деткам-сиротам, которых более 2 тысяч, — вот их мы ищем, и их тяжело найти.

Выезд с оккупированных территорий

— Если мы говорим о выезде людей с оккупированных территорий все-таки через территорию Российской Федерации, как правильно это сделать?

— Люди, которые сейчас вынуждены выезжать через территорию РФ или через временно оккупированный Крым, не будут считаться преступниками в Украине. Это не будет правонарушением. Мы сняли все запреты.

Мы понимаем, что это иногда бывает единственный путь для спасения. Поэтому никто не будет считать людей преступниками.

Но из оккупированной части Херсонской области есть и вариант выезда через Васильевку Запорожской области. Там работают волонтеры, там работает местное самоуправление и областная военная администрация.

Сейчас моя задача — сделать так, чтобы люди не платили [перевозчикам] 5, 7, 10 тыс. грн за место, чтобы их вывезли. Потому что у людей денег нет. И мы это прекрасно понимаем.

Я еще раз обращаюсь к тем, кто хочет заработать на чужой беде и на чужом горе. Не надо этого делать.

Мы будем помогать людям и будем пытаться это делать по мере возможности бесплатно, чтобы люди могли спасти своих детей и свои жизни.

Что можно сделать еще. Если есть возможность через своих знакомых, через родственников, которые здесь, на подконтрольной территории и выехали, передать информацию нам в министерство. Опять же, по телефону "горячей линии" 15-48. Или мне в мессенджеры. Мы включим в списки на эвакуацию, поможем выбраться и поможем здесь найти работу, дом, оформить необходимые выплаты.

Мы будем пытаться помочь в пределах возможностей нашего министерства. У нас есть волонтерские группы. У нас есть международные организации. И мы сделаем все, чтобы люди, которые хотят выехать, смогли єто сделать.

И люди должны выехать с оккупированных территорий как можно быстрее. Потому что, первое — люди становятся живым щитом. Наша армия обязательно деоккупирует эти территории…. Но время сжимается. Россия видит, что у них ничего не выходит. Они не могут оккупировать, потому что население в большинстве случаев не воспринимает их, не коллаборирует, не идет на сотрудничество. И вы видите, как они ускорились. Они пытаются быстро провести свои фейковые "референдумы", а это будет означать, что они будут давить на людей. Они будут заставлять и принуждать идти на "референдумы".

Поэтому я прошу — выезжайте, пожалуйста. Найдите возможность. Это не будет долго. Я уверена, что наша армия уже в ближайшие месяцы сделает все возможное, чтобы деоккупировать наши территории. Но, пожалуйста, не подвергайте себя риску. Нужно выехать, переждать, а потом вместе будем восстанавливать нашу любимую Украину.

— У вас есть контакт с людьми на оккупированной территории? Как вы вообще узнаете о том, что там происходит?

— У нас есть контакт с теми, кто выехал. Вот, я сегодня утром разговаривала с двумя женщинами, которые выехали из Херсона, и знаю от них, что происходит. Знаю от тех людей, которые представляют там украинскую власть. То есть это главы территориальных громад, районных администраций, Херсонской областной военной администрации.

Мы понимаем, что там происходит, как происходит. Например, вот наша разведка сообщила, что на Херсонщину хотят завезти 250 учителей, потому что наши учителя отказываются работать по российским законам. Мы знаем уже фамилии этих российских учителей и предупреждаем их, чтобы они не ехали. Потому что мало того, что они могут быть убиты или покалечены, ведь мы обороняемся на своей земле. Здесь государство Украина, поэтому им тут нечего делать как учителям из Российской Федерации. Более того — это международное преступление и они не должны быть участниками таких процессов.

Это касается не только учителей. Мы знаем, что и врачей завозят из Тувы.

Все, кто меня слышит. Я знаю, что очень пристально следят некоторые из Российской Федерации. Не надо подвергать своих людей такому жизненному испытанию, потому что ничего хорошего из этого не будет.

Можно лишиться жизни. Можно лишиться здоровья. И потом, так сказать, пеняйте на себя.

Насильственная паспортизация

— На оккупированных территориях людей вынуждают получать российские паспорта. Как этот процесс рассматривать и в политических масштабах и в юридических?

— Это действительно очень тонкий процесс, и политическая составляющая в нем тоже есть.

Мы государство, которое 8 лет в войне. И ошибки 2014-2015 годов и последующих годов точно не должны повторяться.

Вот давайте поставим себе такой вопрос. Вот если бы мы еще в 2014 году знали, чем обернется процесс, который начинался в Крыму, какими были бы решения властей тогда? Я думаю, каждый даст себе ответ, что мы бы воевали в Крыму, правда? Мы бы сделали все, чтобы купировать проблему в Крыму, чтобы наша "Альфа", наши спецподразделения получили приказ, поехали туда и решили эту проблему. Этого не случилось, приказов не было. Власть была безвольной. Государство себя не защищало, и мы получили то, что мы сейчас видим: войну на всей территории нашей страны. Государство должно себя защищать.

Принудительная паспортизация — это военное преступление, которое карается по международным законам. Но пока не создан международный трибунал по войне в Украине, страна должна защитить себя и своих граждан.

Паспортизация на территории Украины государством-агрессором строго запрещена.

Люди должны понимать, что они должны отгонять даже мысль о том, что можно пойти и получить паспорт РФ, попробовать усидеть на двух стульях. Не надо этого делать.

Я сейчас обращаюсь к херсонцам, к запорожцам, Мелитополь, Бердянск, Олешки, Новая Каховка... Также я обращаюсь к тем, кто выехал, — я знаю, что у них есть связь со своими родными. Пожалуйста, передайте всем — не надо брать российские паспорта. Нужно по возможности уклоняться от этого, не вступать с ними в сотрудничество ни в каких плоскостях. Если нет такой возможности — пытаться выехать всеми возможными способами. Мы будем помогать.

Просто помните, деоккупация будет, она уже идет. Нужно потерпеть, но ни в коем случае не брать паспорт.

На российском паспорте — кровь наших детей. Российский паспорт — это преступление. На территории Украины не может быть российских паспортов. То, что Россия делает, — за это она будет отвечать.

Я бы очень не хотела, чтобы нашлись меры городов, типа Сальдо, которые будут пропагандировать российский паспорт, а люди, не имея другой информации, будут слушать эту пропаганду и брать российские паспорта. Этого делать нельзя. Потому что государство будет себя защищать. Мы не будем повторять ошибки 2014-2015 годов.