Перелом в войне — когда ждать и каковы его маркеры: интервью с военным экспертом Ждановым

Что будет переломом в российско-украинской войне, каков маркер перелома на фронте. Каковы сроки долгосрочной фазы войны. Насколько возможно масштабное контрнаступление ВСУ. В чем причины провала российской армии под Белогоровкой на Луганщине. Сколько вооружения есть у Запада для передачи Украине. Чем опасна затяжная война для РФ и для Украины. Об этом в интервью в рамках марафона "FreeДОМ" на телеканале UA рассказал военный эксперт Олег Жданов.

— Что на самом деле для Украины значит перелом в военной кампании, перелом в войне? Что это? Это переход армии РФ к обороне или же это переход ВСУ в контрнаступление?

— Перелом — это перемещение активности с одной стороны на другую. Действительно, это переход армии РФ к обороне и переход армии Украины в наступление.

Правда, между этими двумя событиями может наступить так называемая оперативная пауза. Это вот то, о чем говорил министр Резников — позиционная война, что мы и ожидаем в ближайшее время.

Почему этот период растягивается? Потому что армия Российской Федерации пока еще сохраняет способность на отдельных направлениях проводить наступательные действия. Это именно Луганское и Донецкое направление.

Вот поэтому мы говорим, что перелом наступает, наступает медленно. В войне ничего быстро не бывает.

— Что будет являться маркером того, что этот перелом уже наступил?

— Маркером того, что перелом наступил, будет полное снижение боевой активности на всех направлениях и переход к позиционной войне. Вот когда мы с вами не будем говорить, что есть отдельные направления, где Россия ведет наступление, а будем говорить о том, что она окапывается и пытается удержать занятые позиции, рубежи. Вот это и будет полным наступлением перелома. Дальше ситуацию уже будет двигаться в нашу пользу.

— Министр Резников заявил, что надо сделать все, чтобы враг "не выдержал". Это означает — не выдержал и перестал наступать, или не выдержал и стал отступать?

— В принципе, одно следует из другого. Но думаю, что Резников имел в виду, что надо сделать все, чтобы враг не выдержал и стал отступать. Потому что это для нас важнее, и мы к этому движемся. Мы сейчас именно на пути к тому, что у нас может появиться в ближайший месяц возможность проводить контрнаступательные действия, а может быть, и постепенно переходить в контрнаступление. Все будет зависеть от того, насколько мы вот эту возможность, что враг будет отступать, реализуем в действительности.

— От чего это будет зависеть? От тактических успехов украинских войск на отдельных участках, или это будет зависеть от динамики поставок той же дальнобойной артиллерии, или же поставок РСЗО от наших западных союзников?

— В большей степени это будет зависеть от поставок тяжелого вооружения, которое нам даст огневое превосходство на лини фронта. Вот это играет ключевую роль. Потому что с тем оружием, которое у нас есть, мы, конечно, можем, но это будет намного тяжелее, и намного медленнее, и с большим числом потерь.

— Какой дальности поражения нам нужно оружие, чтобы добиться перевеса сил на фронте? Скажем, на дистанции до 300 км, чтобы поразить Крымский мост, или же мы сможем наступать даже с американскими гаубицами M777 155 калибра, дальность которых 25-30 км?

— Когда появится больше гаубиц 155 калибра, этого преимущества будет достаточно на поле боя, потому что артиллерия составляет основу огневого поражения противника. Плюс к этому я бы добавил еще боевые бронированные машины, потому что без защиты бронеобъектами наступать очень тяжело и проблематично.

— Мы говорим о танках?

— Мы говорим о танках и бронетранспортерах. Танки, БМП, БТР. Ну, БТР (бронетранспортеры) нам практически не идут. У нас идут в основном БМП — боевые машины пехоты, и частично танки. Без броневой поддержки, без прикрытия броней идти в наступление практически невозможно.

— Если мы говорим о танках. Вот Польша нам передала 200 танков Т-72 из своих запасов. Существует ли вообще в странах бывшего Варшавского договора достаточное количество основных боевых машин, то есть танков, для того, чтобы передать их Украине? Или все-таки мы будем держать пальцы скрещенными, чтобы нам наконец-то передали "Абрамс" — основной боевой танк США?

— Не только "Абрамсы". Там еще повис вопрос с немецкими танками "Леопард". Германия до сих пор еще не может определиться. А ленд-лиз, в принципе, открывает нам окно овертона в том плане, что мы можем получить и не только "Абрамсы". Мы можем получить и другие более современные танки у тех 43-х стран, которые принимали участие в недавней конференции на американской базе "Рамштайн" в Германии.

Я так понимаю, там была утверждена рамочная договоренность по поставкам вооружения. И созданный по итогам этой конференции координационный штаб будет определять — кто, сколько и какие танки будет поставлять в Украину.

А запас еще есть. Даже польский Т-72 будет по уровню модернизации получше российской версии Б-3 для Т-72. А западные образцы такой техники как "Леопарды" или "Абрамсы", конечно, на порядок лучше.

— Министр обороны Резников сказал, что мы входим в долгосрочную фазу войны. Долгосрочная — это какие сроки? Это недели, месяцы или годы?

— Думаю, максимум — до полутора месяцев. С учетом того, что если ленд-лиз начнет полноценно работать к концу мая, то мы будем говорить о сроках в 4-6 недель. Где-то так вот.

Месяц-полтора, можно так сказать.

Потому должна сработать логистическая цепочка — ведь расстояние от США до нас довольно большое. Поэтому, думаю, вопрос долгосрочности примерно будет посредине — не недели, но и не годы.

— А где будут происходить боевые действия и какими они будут? Мы будем продолжать теснить войска по всей линии фронта, включая юг, восток, Донбасс? Или есть на карте сейчас места, где ВСУ могли бы нанести такие рассекающие удары, которые могут привести к обрушению всей линии, всей системы обороны?

— Думаю, что мы будем выбирать отдельные направления, и там стараться нанести разгром российским войскам. Потому что успешный рассекающий удар подразумевает развитие наступления в глубину противника. А это уже фактически контрнаступление.

Поэтому будут наступательные действия, контрудары. Как и говорил главнокомандующий [Валерий Залужный], описывая действия в Харьковской области. Он же говорил о контрударе, что мы начинаем контрнаступательные действия. Это просто люди услышали то, что хотели услышать и начали использовать термин "контрнаступление". Но на самом деле это контрудар. Вот такими ударами, думаю, мы будем стараться не дать передышки российским войскам, не дать им сформировать резервы.

Вот такими действиями и характеризуется позиционная война — когда каждая сторона пытается нанести максимальный урон противнику, но при минимальных своих затратах или при минимальных усилиях.

Это такие артиллерийские дуэли, контратаки отдельных позиций на отдельных направлениях с целью именно нанесения огневого поражения противнику.

— А возможно с такой тактикой и стратегией освободить оккупированные территории Донецкой и Луганской областей? Можно ли выдавить из Херсона российские войска? И сколько времени это займет?

— При позиционной войне — нет. Если мы говорим о контрнаступлении, то да. Тогда выбирается либо одно, либо несколько направлений, и проводится контрнаступательная операция. Но это уже операция на целом направлении, а может быть и на нескольких направлениях. Она может быть рассекающая с целью окружения противника, а может быть с целью выдавливания противника за счет огневого превосходства.

Но сегодня говорить о больших планируемых успехах пока еще рано.

— Мы пока еще говорим о затяжной войне. Чем затяжная война опасна для Украины, и чем она опасна для Российской Федерации?

— В период оперативной паузы начинается гонка, кто быстрее сформирует резервы, группировку войск для контрнаступления. У нас это зависит от поставок вооружения, от объемов и сроков. А Россия будет пытаться сформировать резерв для ввода в бой, и начала третьей волны наступления на Украину.

— Вы видите с точки зрения нынешней ситуации, что Россия планирует дальнейший поход на Киев — или с юга, условно, по Одесской трассе или из-под Изюма, огибая Харьков и снова на Киев?

— Мы не наблюдаем на сегодняшний день формирования ударных группировок в районе Херсона или в районе Изюма для того, чтобы выполнить такую задачу. Для этого нужна значительная группировка. То есть 174 батальонно-тактических групп под Херсоном не в состоянии решить такую задачу.

А ранее сформированная группировка под Изюмом теперь сама в угрожающем положении, потому что мы пытаемся подрезать ей логистические пути снабжения со стороны государственной границы Украины.

— Что происходит под Белогоровкой на Луганщине? Россияне там несколько раз пытались перейти реку Северский Донец, неся огромные потери. Это головотяпство российского командования? Или это для них реальная необходимость, когда нет других вариантов переправиться через Северский Донец?

— Здесь больше политическая составляющая. Просто отдан приказ. И как в старые советские времена говорил Высоцкий — нам говорили нужна высота, и не жалеть патронов. Вот примерно по такому принципу. Потому что политики командуют этой войной. Путин сказал — надо взять Луганскую область, и цена вопроса никого не интересует. Пока они не иссякли на этом направлении, до тех пор попытки форсирования Северского Донца в этом месте не остановить.

— Что с точки зрения перелома для нас важнее и ценнее — Белогоровка или остров Змеиный?

— С точки зрения перелома оба важны. Потому что Белогоровка влияет на срыв политических задач этой войны, поставленных со стороны Путина. А Змеиный влияет на обеспечение выполнения обязательств на международной торговой арене. Поэтому архиважно и то, и другое.