О спектаклях во время войны, преподавательстве в университете и изменениях в искусстве: режиссер Станислав Моисеев в программе "Точка опоры"

Станислав Моисеев — театральный режиссер, заслуженный деятель искусств, народный артист Украины. В 1996 году возглавил Киевский академический молодой театр, а с 2012-го по 2017-й был художественным руководителем Национального академического драматического театра имени Ивана Франко. В его портфолио более 50 спектаклей, поставленных в разных театрах Украины и за рубежом. Доцент кафедры актерского мастерства Киевского национального университета театра кино и телевидения имени Ивана Карпенко-Карого. В 2014 году вошел в топ-10 самых влиятельных театральных режиссеров согласно рейтингу "Зеркала недели". Есть двое сыновей. Женат на актрисе Римме Зюбиной.

В разговоре с ведущей программы "Точка опоры" Светланой Леонтьевой Станислав Моисеев рассказал о том, где встретил войну, о преподавании в университете, о знаковых спектаклях и эмоциях при их создании. Также режиссер поделился историями о сыне, занимающемся военной журналистикой. 

О Второй мировой и сходстве речей Путина и Гитлера

— В какую категорию людей вы вошли: в тех, кто до последнего не верил в полномасштабное вторжение России, или в тех, кто чувствовал неотвратимость войны?

— Очень многие люди не верили в возможность войны, несмотря на тревожные новости накануне 24 февраля. Это пугало и настораживало с одной стороны. С другой — невозможность таких действий не то что успокаивала, а определенным образом отодвигала их в сторону. Хотя, если здраво смотреть на историю России — ее действия в Грузии, Сирии… Но это защитная реакция — человек не хочет, чтобы произошло что-то ужасное. 

— Вы родились в Харькове, в городе, который одним из первых начали бомбить, и до сих пор он находится под мощным огнем. В начале марта вы поделились в Facebook воспоминаниями бабушки и матери о налетах фашистской авиации во Второй мировой войнк. Что бы они сказали о нынешней войне, если бы могли?

— Страшно представить. Бабушки уже очень давно нет, мамы — около восьми лет. Это чуть-чуть выглядит ненормальным, но слава богу, что моя мама не дожила до этих событий.  

— Что они рассказывали вам о Второй мировой?

— Маме было девять лет. Часто вспоминали, сколько раз Харьков переходил из рук в руки — около трех. Бабушка рассказывала о случае, когда немцы везли наших советских военнопленных, а мама несла какой-то пирожок или яблоко дать кому-то. Немец тогда ее ударил и отогнал. Но рассказывали и другие истории — о том, как немецкие офицеры часто давали детям еду и проявляли человеческие качества на фоне того, что нам всегда вбивала в голову советская пропаганда, и того, что сейчас демонстрирует Россия. Это варварство и глубокое средневековье. Что им сделала Буча, Гостомель, Мариуполь?

— Почему, по-вашему, история повторяется? В частности, с Харьковом.

— История в целом склонна к хождению по спирали, каждый раз немного другой виток. Но возникает очень много параллелей. Недавно кто-то анализировал одно из выступлений Путина и сравнил текст его речи с речью Гитлера — почти одно и то же. Я не думаю, что его спичрайтеры брали тексты Гитлера буквально, думаю, это на подсознательном или генетическом уровне. 

— Где вы были 24 февраля? Как пережили первые дни войны?

— Первые две недели войны я провел Киеве. Ранним утром меня разбудила студентка-режиссер. Во время звонка я уже услышал взрывы. Было впечатление, будто под моим балконом стартует ракета и идет в облака. Был какой-то туман, действительность воспринималась словно сквозь вату. В связи с проблемами со здоровьем я в основном лежал. На диване у телевизора с новостями и с телефоном в руке круглосуточно. Уехал восьмого марта. 

Обычно у меня в машине играет музыка, но когда ехал через Польшу в Литву, все выключил. Не мог слушать музыку или читать больше месяца. Когда в Литве мне предложили поставить спектакль, я пришел в ужас. 

— Но со временем все же смогли?

— Как-то смог. Наверное, потому, что спектакль был о войне. Ничего другого я не смог бы сделать. 

О войне в спектаклях за границей

— В апреле 2022 года вы поставили в Литве спектакль "Спираль войны". В ней играют многие выпускники ваших курсов. Что это за спектакль, о чем он?

— Это классическое документальное представление, построенное на показаниях и монологах самих участников проекта, а также двух заимствованных монологах студентов этого курса. На репетициях мы читали кучу текстов и интервью. Одна из девушек разговаривала со своим знакомым со школы в Херсоне, сейчас он уже стал ее мужем. Он военный вертолетчик. Я пытался сформировать такой контекст, который охватывал бы не всю Украину, но большинство наиболее пострадавших регионов. В спектакль вошло около шестнадцати текстов. Мы отобрали их из сорока материалов. 

— Как возникла идея этого спектакля?

— Литовцы меня попросили сделать ее, появился меценат, готовый финансировать. Я тогда не был готов что-то делать вообще. Но они предоставляли все условия и финансирование, поэтому я понял, что мы хотя бы так должны сделать свой вклад в победу и в будущее. С этим спектаклем мы объездили почти всю Литву.

— Как литовцы воспринимали "Спираль войны"?

— По разному. В больших городах, европейских культурных центрах, одно восприятие, но есть маленькие городки с архаической традиционной публикой. Я присутствовал не на всех спектаклях, но актеры рассказывали, что как-то подошла какая-то учительница или даже режиссер народного театра и спросила: "А почему вы так много материтесь? Чем же вы, украинцы, тогда отличаетесь от россиян?"

Приходили не только литовцы, но и выехавшие туда украинцы. Для них это было очень болезненно, многие не выдерживали и выходили. На первый показ приехали мои друзья из Украины — очень плакали. 

— Какая главная задача этого представления в Европе?

— Спектакль не претендует на то, чтобы кому-то нравиться. Это просто отпечаток определенных категорий наших сограждан, оказавшихся в разных условиях: от военных до женщины из Мариуполя, которая пряталась в драматическом театре, потом вышла за чаем, а когда вернулась, театр уже лежал. 

— Ваше представление "Четвертая сестра", которое успешно долгое время шло на сцене Молодого театра, журналисты назвали антипутинским. Его автор, польский драматург Януш Гловацкий, написал своеобразную пародию на чеховские "Три сестры". В этом спектакле высмеяли постсоветскую Россию. Почему журналисты назвали его антипутинским, а не антисоветским?

— Я не знал, что его назвали антипутинским. Одна из первых рецензий была в российской газете "Коммерсантъ". Там был подзаголовок о том, что режиссер Станислав Моисеев подтвердил славу антироссийского режиссера, поставив после "Московиады" "Четвертую сестру". Я начал шутить, что если бы такой подзаголовок вышел на лет 20-30 раньше, то я бы сидел в другом месте. На самом деле спектакль сделан с большим сочувствием к главным персонажам, несмотря на всю сатиричность и остроту.

— Не было желания воспроизвести этот спектакль?

— На самом деле мы как раз взяли "Четвертую сестру" сейчас для анализа. Когда я начал слушать текст, был в шоке. Сейчас он приобретает очень актуальные черты, ставить надо немедленно. Наверное, сделаю это в следующем году (2023-го — ред.) в Грузии. 

— Еще один ваш знаковый спектакль — "Масара" литовского драматурга Марюса Ивашкявичюса. Тяжелая, грубая, с ненормативной лексикой. В первой сцене — семья, проживающая на Донбассе, обедает, когда вдруг на стол сваливается кресло самолета с телом женщины. Премьера прошла в Польше и Литве в 2018 году, а в Украине не состоялась. Как воспринял ее зритель там, и почему в Украине премьеры не было? 

— Думаю, что украинский театр еще не совсем готов к подобным текстам и подобной откровенности. Мы делали чтение в театре Франко, где я тогда был. Главного героя и прототипа своего рода Сатаны, Путина и Гитлера читал Богдан Бенюк. Мы пригласили на чтение донецкое сообщество, которое после 2014 года переехало в Киев. Когда мы начали обсуждение, они сказали, что этого недостаточно — нужно еще откровеннее говорить о таких вещах. Меня это удивило и порадовало. 

Этот спектакль не только о Донбассе. Это очень сложный синтез разных ассоциаций и проблем, рассматриваемых автором. Пьеса была написана именно для литовского национального театра. Прототипами персонажей были конкретные актеры, их фамилии звучали в спектакле. Когда мы ставили ее в Польше, пришлось менять на польские фамилии. Польские актеры немного иначе к этому отнеслись, поэтому мы оставили только имена без фамилий. Этот спектакль должен адаптироваться в каждой стране к местной среде.

О студентах

—– Вы уже много лет ведете и актерский, и режиссерский курсы. Нынешний курс студентов чем отличается от предыдущих?

— Все студенты очень повзрослели. На последних занятиях перед войной были одни дети — безоблачные, легкие, веселые, открытые жизни, перспективам и будущему. Когда мы встретились уже во время войны, они не только повзрослели, но и стали обремененными мыслями и размышлениями о том, что им делать дальше. Некоторые начали задумываться над тем, нужно ли сейчас актерство вообще, что будет с театрами, что там будут играть. 

— Один из твоих студентов актерского курса Антон Сокол пошел служить в Вооруженные силы Украины. Вы даже собирали на дроны для его подразделения. Сейчас с ним общаетесь?

— Ребята по курсу с ним контактируют. Я давно говорил. Последний раз он звонил по поводу его дальнейшей учебы и возможности взять академотпуск. Если все будет "слава богу", он вернется к учебе, но уже на другой курс. Всегда жаль, когда такие хорошие и перспективные студенты с головой выпадают из процесса. Но это полностью осознанные решения человека.

— Ваши студенты об этой войне написали стихи. Ваша жена Римма Зюбина их даже читала. Как они вам? 

— Они создали блог на тему рефлексии связанных с войной событий. Это очень интересно. Я о фантастической искренности и отсутствии страха говорить правду.

О восприятии русской культуры 

— Как вы сейчас относиться к русской культуре — к Чехову, Достоевскому, например?

— Я не отношусь к категории радикально настроенных людей в этом вопросе. Культура останется тем, чем она есть, независимо от желания сорокамиллионного украинского народа. Так было и с немцами, когда выдающаяся немецкая культура невероятно значимая в истории человечества, смогла породить зомбировавшего целую нацию монстра. Такая же история произошла и происходит сейчас в России.  

— Но Вагнера в Израиле все еще не исполняют. 

— Это другое дело, потому что Вагнер — это идеология. Другое дело — у нас изучается, например, курс истории русского театра. Почему он выделен? Чем хуже французские, германские, польские, британские?

О привыкании к войне

— В марте от российской ракеты погибла актриса Молодого театра Оксана Швец, с которой вы работали. Это единственная ваша близкая потеря этой войны?

— Потерь очень много среди нашего круга, не только из-за прямых попаданий или взрывов. Из жизни удивительным образом ушло очень много людей. Не могу не вспомнить о композиторе Юрии Шевченко — моем близком друге и соавторе. Он около десяти лет сражался с болезнью, а умер вдруг от COVID-19. Мне было понятно, что это война забрала Юру.

— Ваш сын Даниил занимается военной журналистикой — ездит на фронт, рассказывает миру о том, что происходит в Украине. Вы часто видитесь? 

— Часто видимся, но хочется чаще. Я восхищаюсь тем, что он делает. Он работает с французской газетой Le Monde, выступает в качестве переводчика. Во время этого для себя, как студента четвертого курса кинорежиссуры, наснимал кучу всего. Он был везде. Разве что, может, в Мариуполе не был. Это на него сильно повлияло. Он стал очень взрослым, философическим. К сожалению, это многое в нем выжгло внутри. 

— Можно ли привыкнуть к войне? Вы уже привыкли?

— Человек привыкает ко всему: и хорошему, и очень плохому. Больше всего боюсь, чтобы мы привыкли к войне. Так было в 2014 году, когда сначала "война, все плохо, жертвы", а потом — "где-то там война". 

— С 24 февраля вы в себе что-то заметили новое?

— Я особо не размышлял над этим. Только констатировал, что мой естественный здоровый пессимизм усугубился. Пытаюсь противостоять этим депрессивным тенденциям. Я верю в нашу безусловную победу, считаю, что на морально-нравственном уровне она уже состоялась. 

— Как справляетесь, когда совсем плохо?

— Стараюсь больше встречаться с друзьями. Потому что друзья уходят. Оставшихся можно пересчитать на пальцах одной руки. Ну и студенты — здоровье, молодежь. 

Предыдущие выпуски "Точки опоры":

• "Я теперь ничего не боюсь": актриса Лариса Кадочникова в программе "Точка опоры"
• "Самая большая ошибка врага в том, что он думает, будто мы одинаковые": кинооператор Ярослав Пилунский в программе "Точка опоры"
• О нормальной жизни в ненормальных условиях: актриса и ведущая Лилия Ребрик в программе "Точка опоры"