Мы все очень похожи в горе: интервью с психологом Натальей Подлесной

Наталья Подлесная. Фото: kanaldom.tv

Наверное, сегодня не найдется украинца, который не потерял бы на войне что-то или кого-то — родных, знакомых, дом, работу или планы и мечты.

Сколько времени может потребоваться, чтобы пережить эти потери, принять ситуацию. Почему одни люди быстро переживают горе и двигаются дальше, а другие долго не могут прийти в себя. Какие есть стадии переживания горя и как помочь себе справиться с ситуацией. Об этом в эфире "Ранку Вдома" говорим с психологом Натальей Подлесной.

— Почему у людей так похожи истории горевания по потерям?

— Мы вообще все очень похожи, а в горе особенно. Просто горе — это реакция человека на потерю очень важного. Скажем, утрата имущества. Да, имущество нельзя сравнивать с человеком. Но имущество для нас — это тоже воспоминания о каких-то людях, о чем-то приятном, связанном с любимыми людьми. И потому утрата имущества тоже вызывает горе.

Процесс горевания у людей очень похож. Он может различаться у разных людей по интенсивности и продолжительности.

Вот у меня две клиентки, они обе потеряли свои дома в Киевской области. Но одна до сих пор не приняла этого. Она до сих пор приезжает туда посмотреть, точно ли ее дом полностью разрушен. А вторая уже отгоревала, купила себе землю в Тернопольской области и строит новый дом. И казалось бы, это очень похожие истории, но просто интенсивность у людей разная. Они обе очень горюют и обе идут таким, знаете, эмоциональным путем, который единый для разных людей.

— С точки зрения психологии, что происходит в нашем организме, когда мы переживаем потерю?

— Есть психолог Элизабет Кюблер-Росс. Она выделила четыре стадии процесса переживания горя.

Первая стадия — это отрицание, шок. Если что-то разрушено, если чего нет, то человек не хочет воспринять это, и делает все то, что он делал каждый день ранее. К примеру, вот по инерции идут в кафе с ноутбуком, как они ходили раньше во время работы. А сейчас и работы нет, и они живут в другом городе, но все равно они идут в кафе. И эта стадия может занять от 10 дней до месяца и более.

Вторая стадия — гнев. Мы сердимся на судьбу, на себя, на виновных, на Бога, на кого-то. Это несправедливо, что со мной такое произошло.

Потом — торг. Это такая стадия, когда горюющий заключает так называемый контракт с мирозданием. Ну, например, если я сниму жилье в центре нового города, то я буду снова успешным. Что-то такое.

И еще есть стадия депрессии. Она не у всех бывает.

Но бывает и стадия принятия, когда человек понимает, что жизнь изменилась. Что так, как было раньше, уже не будет, и нужно приспосабливаться.

— Что человек может сделать, чтобы перестать зацикливаться на потерях? Как можно самому себе помочь в этом?

— Это трудно. Для многих весь диапазон эмоций сводится только к горю. Но надо понимать, что все новое придет в жизнь — новые люди будут, новые задачи, новые эмоции. И чтобы не зацикливаться, нужно постоянно расширять свой взгляд вообще на привязку к вещам, к прошлому.

И надо думать о том, что всегда жизнь меняется, все время — с войной или без войны.

— Если говорить о потере одного из родных. К сожалению, это сейчас очень распространенная тема. Как поддерживать людей, потерявших, не дай бог, ребенка? Какие слова поддержки вообще могут быть действительно полезными и хотя бы немного действенными?

— Надо говорить человеку, что вы рядом, что вы можете помочь. Что нельзя блокировать работу горя, что нужно испытать сильные чувства, и говорить ему, что переживать сильную печаль или вину, или все, что человек переживает, — это нормально.

Надо помогать человеку через некоторое время налаживать новое окружение, ходить с ним куда-то, просто гулять и быть рядом. И иногда слова не нужны, иногда с человеком просто нужно быть рядом.

А еще я советую своим клиентам делать новую мифологию. То есть мы вместе с ними придумаем разные истории о том, что или кого они потеряли. И это тоже очень помогает.

— Как, например, мама Саши — 4-летний мальчик, погибший во время эвакуации из Вышгорода. Помните эту историю, когда все искали этого мальчика. Она мне рассказала, что чувствует. Она убеждена, что это была его такая миссия — прийти в эту жизнь на 4 года. И он стал таким послом мира. Я когда услышала эти слова… А ведь у меня тоже двое детишек, так же 4-летний ребенок. Но то, что она в это верит, говорит — он дал мне 26 дней для того, чтобы привыкнуть к мысли, что его нет. Потому что 26 дней была надежда, что он жив. И конечно это не оставляет равнодушным. Ты понимаешь, что человек настолько сильный, настолько он способен ощутить всю какую-то миссию своего же ребенка и говорить, что это посол мира — это просто поразительная история. Это и есть тот новый миф, о котором вы говорите?

— Да. Это терапевтический процесс, когда мы составляем эту мифологию. И это не просто миф, ни на чем не базирующийся. Это основывается на жизни человека. И это как создание такого, знаете, виртуального архива, архива в голове, когда ты все запоминаешь, и все состоит из историй.

Прямой эфир