Чего ожидать от войск РФ у украинских границ и в Крыму: интервью с представителем ГУР Вадимом Скибицким

Вадим Скибицкий. Фото: kanaldom.tv

Российская Федерация продолжает стягивать военную технику к границе с Украиной. В Кремле заявили, что технику перебрасывают исключительно ради учений. Но в Офисе президента Украины так не считают.

Сразу же после появления информации о движении российской техники Владимир Зеленский проводит большое тайное совещание.

"У президента было большое совещание, на котором присутствовали восемь генералов, все наши военные, имеющие к этому отношение, все наши разведки", — сообщил секретарь СНБО Алексей Данилов.

По состоянию на 30 марта вдоль государственной границы Украины и временно оккупированных территорий Донбасса и Крыма находятся 28 батальонов тактических групп противника. Об этом с трибуны Верховной Рады заявил главнокомандующий Вооружённых сил Украины Руслан Хомчак. Он добавил, что базируются военные в Брянской, Воронежской, Ростовской областях и на территории временно оккупированного Крыма. На неподконтрольных участках страны сосредоточено около 61 тыс. российских военнослужащих.

Зачем Россия стягивает войска и технику к украинской границе и стоит ли Украине опасаться — об этом в программе "На самом деле: Крым" телеканала "Дом" говорим с Вадимом Скибицким, представителем Главного управления разведки Министерства обороны Украины.

Ведущий программы — Дмитрий Симанский.

Мне кажется, что с 2015 года не было вот такого масштаба напряжения на всём периметре нашей границы.

— Да, действительно, те мероприятия, которые сейчас проводят Вооружённые силы РФ, они нетипичны и особенно нетипичны именно для зимнего периода учений Вооружённых сил РФ. Обычно такие масштабные мероприятия отрабатываются осенью, на конец учебного года, когда проводятся стратегические учения, командно-штабные учения разных масштабов по привлечению войск. А нынешнее положение дел является нетипичным.

С одной стороны, многие сейчас пытаются ситуацию максимально накалить и раскачать. А есть другая позиция: всё нормально, ничего чрезвычайного не происходит. Истина, как обычно, где-то посередине?

— Прежде всего, мы должны обратиться к нашим руководящим документам. Если мы говорим о Стратегии национальной безопасности, если мы говорим о Стратегии военной безопасности, там чётко прописано, что наращивание группировок российских войск возле нашей границы — это уже угроза. Соответственно, этот уровень угрозы может быть или выше, или ниже.

Мы сейчас наблюдаем как раз повышение уровня этой военной угрозы для безопасности нашей страны.

Прежде всего, мы видим перемещение войск, видим масштабные мероприятия боевой оперативной подготовки, видим усиление разведывательной деятельности против нашей страны. И мы видим, что к нашим границам перебрасываются батальоны тактической группы, войска из других регионов РФ.

Мы видим, как во много раз наращивается группировка в Крыму, видим те же десантные корабли РФ, которые сейчас идут в Чёрное море с Северного флота, с Балтийского флота. Это, естественно, несёт угрозу.

И это выглядит даже демонстративно в некоторой степени. Нет такого ощущения?

— На первом этапе это немного было скрыто российской стороной. После того, как мы начали оглашать эту информацию, доводить её не только нашему сообществу, но и нашим партнёрам в Европе — РФ сменила тон, и начала говорить, что это у нас контрольные мероприятия, это проверка, это учения. Но я повторюсь — это нетипично именно для зимнего периода обучения Вооружённых сил РФ.

Мы, Украина, наши разведывательные службы, наши спецслужбы — мы вообще в состоянии хорошо следить за тем, что происходит в России?

— После 2014 года очень много изменилось в разведывательном сообществе нашей страны. Во-первых, у нас есть новый закон о разведке. У нас есть Комитет по вопросам разведки, и у нас реально есть на сегодняшний день разведывательное сообщество, которое может координировать свою деятельность. Кроме того, за последние три года мы значительно усилились за счёт новых средств разведки разного уровня. Ну, и, конечно же, это очень активная работа с нашими партнёрами, с которыми мы, согласно закону и вообще согласно необходимости, делимся информацией. Прежде всего, разведывательной информацией.

Кроме того, военная разведка Украины использует стандарты НАТО, поэтому мы уже говорим с партнёрами на одном языке. В прямом смысле — на английском языке. В широком — мы понимаем методологию, которая используется, мы понимаем, что такое для нас сейчас разведывательные признаки, и, соответственно, наша разведывательная оценка выходит теперь на одном языке, в одном векторе с партнёрами.

— Тогда вопрос по взаимодействию. Та информация, которую получает высшее руководство нашей страны, Вооружённых сил — в какой степени это ваша заслуга, а в какой степени заслуга партнёров? Например, вот британский самолёт "утюжил" небо возле админграницы с Крымом.

— Надо говорить о причине — почему он "утюжил". Потому что это в конечном итоге является результатом нашей совместной работы. И благодаря этому, в том числе, мы видим все перемещения РФ. Эта информация — она не только наша, а уже информация наших союзников, мы с ними делимся. И наши оценки уже, по сути, общие, и они совпадают. Это самое главное для разведывательных сообществ.

С одной стороны мы видим массированное военное приготовление России, с другой стороны — пацифизм Украины, в которой не проводится никаких учений, никаких военных сборов... Ничего такого у нас не происходит в публичном пространстве. Это нормально? Это логично?

— Вооружённые силы Украины, разведывательные и иные службы отрабатывают все вопросы, которые нужно отрабатывать для этого. Это и разведывательная оценка, это и повышение боевой готовности, это и проверка мобилизационных ресурсов. То есть все мероприятия, которые нужно сделать, — страна делает.

Ударную десантную бригаду перебросили в Крым. Означает ли это конкретные приготовления со стороны Крыма? Потому что ударный — это не просто воздушно-десантный.

— Я больше скажу. По сути в Крыму находится почти вся 7-я десантно-штурмовая дивизия. Это Южный военный округ. Они зашли сначала в Крым для проведения учений, отработали учения, провели мероприятия по высадке десанта, по использованию больших десантных кораблей.

Высаживались они на Опуке (мыс в Крыму, расположенный на юге Керченского полуострова, — ред.).

Опук сейчас — самый главный полигон, который использует РФ для всех родов и видов войск. И сейчас мы наблюдаем концентрацию войск на Опуке и ещё на двух полигонах в Крыму, где сосредотачиваются и десантные войска, и мотострелки Южного военного округа, артиллерийские подразделения. То есть, по сути, создаётся группировка в оккупированном Крыму.

Кроме того, они отработали, и не один раз, вопросы выдвижения с полигонов. Все вопросы по перемещению, приведению в боевую готовность, быстрому перемещению к перешейкам Россия уже отработала.

Информационная составляющая войны: вы замечаете здесь приготовления России? Не пропагандистские, не соловьёвские, а именно в информационном компоненте?

— Вы правильно сказали о том, что информационные мероприятия. Если мы говорим о классике подготовки, например, стратегической наступательной операции, то первым пунктом в Вооружённых силах России говорится так: это завоевание превосходства в информационном пространстве.

Информационное пространство — это с точки зрения россиян означает задушить противника в информационном поле. То есть навязать точку зрения, и, соответственно, потом использовать это уже для достижения успеха.

Да, действительно, информационная составляющая на сегодняшний день очень сильная. Она направлена и на дискредитацию нашего руководства, на дискредитацию Вооружённых сил, это истерия, в которой россияне говорят о том, что Украина готовится завоевать Крым, вернуть Донбасс, что это будет то же самое, что делал Азербайджан в Нагорном Карабахе. То есть информационный фон и вообще информационное поле сейчас очень активно используется Россией, причём не только в нашей стране, а и за рубежом.

Можно ли в XXI веке повторить то, что россияне делали в Майниле (артиллерийский обстрел 26 ноября 1939 года у приграничной деревни Майнила, который стал формальным поводом советско-финской войны), или немцы делали в Гляйвице?

— Вы говорите о провокациях. Можно. Если Россия захочет сделать провокацию, она это сделает.

Но XXI век.

— Ну и что? А информационные вбросы, о которых мы говорим: о "погибшем мальчике", о "распятых детях" и так далее. Это же тоже проверка нашего сообщества, общественного мнения на то, как будет реагировать население Украины на такие мероприятия.

Конечно же, тут добавляется киберпространство. Это новые формы и методы противостояния, которые на те времена просто отсутствовали. Но Россия активно их использует. И кроме того, нужно ещё отметить, что Россия в последнее время пытается не повториться. И если мы говорим о том, что было в 2014-2015 годах, это не обязательно будет применяться сегодня.

И мы видим эти новые подходы. Например, частные военные компании типа ЧВК "Вагнер", месседжи о "защите граждан России", которые с российскими паспортами находятся на оккупированных территориях Луганска и Донецка.

В связи с тем, что мы видим в Крыму и о заявлениях россиян "прорвать водную блокаду" полуострова. Насколько вероятен этот прорыв, сколько времени российским войскам понадобится, чтобы добраться до Каховского водозабора на материковой Украине?

— Ну, смотря какими силами идти, но очень быстро. Особенно, если это будет воздушный, или десант, подкреплённый армейской авиацией. Кстати, армейская авиация уже переброшена тоже в оккупированный Крым.

Но мы не исключаем и этот сценарий, в том числе. Потому что ситуация с водой в Крыму сейчас плачевная, и, соответственно, этот повод может быть использован режимом Путина для того, чтобы провести какую-то операцию.

Я понимаю, что это чудовищный вопрос, но… Сколько реально времени мы сможем защищать от Чонгара, или от Каланчака до Каховского водозабора?

— Это будет зависеть от той операции, которую будут проводить россияне. Если это будет просто десантная операция с захватом наших стратегических объектов — это одно. Если это будет более широкомасштабная операция с захватом уже большей территории и удержанием — это уже совсем другой расклад.

Час, два, три?

— Это могут быть сутки, двое. Это будет зависеть ещё от наших резервов, которые будут подходить. Но если взять реально, то это прямая агрессия, и это оккупация новых территорий нашего государства.

Прямой эфир